—
Ребята, срочно в тот район всю агентуру! Все вокруг него! Дайте денег
своим людям, чтобы они могли попить с ним пива, поговорить — раскачать
его надо.
Мне обрисовали подозреваемого, сфотографировали. Заходят довольные: что улыбаетесь — взяли?
— Нет! Уходит!
Красивый
мальчик! Опера стараются посмотреть, чтобы прихватить его на деле,
когда он будет брать кого-то (я такую задачу поставил) — но никак. Три
недели кончились, Жданов опять:
— Где ночуешь?
— В Шелехове.
— Зачем? 25 минут — и ты дома.
— Ага, дома! А там дежурная смена чуть что — бежит: где этот, особист?
Шелехов
стоит на ушах — таксомоторное отделение не выходит на работу месяц.
Говорят: пока не найдут убийцу — не выйдем. Шелеховский райисполком бьет
тревогу, докладывает в Иркутск, Иркутск на генерала, генерал — на
Жданова, тот на меня.
— А что-то становится теплее, Алексей Степанович...
— А чего не хватает?
— Мне надо тряхнуть вневедомственную охрану шелеховскую, — говорю.
—
Так тряси! Я тебе даю все! Начальника райотдела, замов тряси, а
оперсостав угро вообще забирай себе, когда появится что-то. Поехал.
Слышу — ко мне просится один из работников вневедомственной охраны,
офицер.
—
Вычислил я — из местных бандитов никто не подходит. Они не совладали бы
с этим таксистом так жестко. Его, кстати, еще и разули. И пиджачок
сняли, и документы изъяли. Обычному бандиту что надо? Деньги. Он бы их
взял. Но зачем ему брать пиджак — это же вещдок, если найдем, сразу
привяжем! Права вычислим: где-то он засветил, пошла ниточка. Значит,
что-то не то!
Вторая неделя проходит. Жданов меня опять на ковер:
— Ну что?
— Да ни хрена хорошего! Шелехов, говорю, перелопатил, нет там того, кто замочил таксиста.
— Парни, кто доложит? Что у вас есть? — спрашиваю шелеховцев. Они говорят:
—
У нас ничего нет, никаких зацепок: пальчиков нет, описания нет, никто
его, преступника, не видел. Таксист обнаружен прижатым к дереву. Четыре
раны, проникающие в грудную клетку, в том числе в сердце. Но вроде драка
была. Даже не драка, это длительное явление. Был бой, контакт, но
небольшой.
Я пошел в таксомоторный парк, ребят собрал, кто свободен.
— Скажите, кто он такой, потерпевший?
Отвечают:
—
Мировой мужик, 37 лет — молодой. Ударом мог сбить любого, крепыш. Для
меня важно было получить его физические данные: или хлюпик, которого
толкнул — и он упал, или наоборот. Я ходил в морг, видел, что убитый
широк в плечах. И потом — ему было 37 лет. В общем, у меня получился
портрет.
Собираю
шелеховских оперативников и говорю: — Ребята, мне нужны хорошие бойцы —
все! Кто вам известен — грабители, разбойники, потенциальные в
основном. Картотека ведется — дайте мне таких!
Старший оперуполномоченный особого отдела
(особист — так его величали), он раскрывал в Сибири самые громкие
преступления в брежневскую пору. В то время, в начале 70-х — в 80-е, на
всю Иркутскую область было четыре таких сыскаря, которых отправляли на
особо опасные. Сегодня матерый сыщик вспоминает, как распутал первое
свое дело по Приангарью — об убийстве таксиста в городе Шелехове.
—
Наш отдел, который сейчас назвали бы убойным, занимался раскрытием
преступлений, имеющих большой общественный резонанс, — начинает свой
рассказ легенда иркутской милиции. — Это могло быть разбойное нападение,
грабеж, изнасилование, убийство — обычно такие дела ставились на
контроль в партийных и советских органах. Попадали они на контроль и к
генералу, начальнику УВД области, само собой. Так вот в Шелехове
замочили таксиста. Его нашли убитым в переходе через лесопарк. Год шел
примерно 75—76-й.
